Глава двадцать седьмая части второй романа «В ожидании ангела», Сергей Решетников

По ссылке глава двадцать шестая части второй романа «В ожидании ангела» от Сергея Решетникова

Привел проститутку Женю в комнату. Осмотрел, оценил. Хорошенькая. Худая. Очень худая. Аж ребра торчат. Давненько у меня не было худышек. Сразу же отправил ее в душ. И по возращении оттрахал от души. Дырочка хорошенькая, узенькая, аккуратная… Через полчаса еще разок оттарабанил. Уже от души зарядил минут на двадцать. Ей понравилось. Я видел. Она кончила. Тогда я спросил:
– Ты кончила?
Она кивнула. Я люблю, когда женщина кончает. И чтобы потом не было манипуляций: «Чтобы не быстро, чтобы… не скучно». Либо ты кончаешь, либо не кончаешь. Мужикам в этом смысле проще, если нет простатита. Есть мужики, у которых быстро встает, и они быстро кончают, а есть мужики, у которых долго встает, и они с трудом кончают. И у первых, и у вторых проблемы.
Она была чуть-чуть похожа на Мою Девочку.
Мы выпили с ней водки и улеглись в кровать разговаривать. У нее была странная дикция. Она проглатывала некоторые буквы. И это было странно. Возникало ощущение, что она делала это специально. Она рассказала о двух своих детях, которых оставила на мужа в Кимрах. О том, как она их крепко любит. И как этот прекрасно – маленькие дети.
– А сколько ты их не видела?
– Год, – спокойно ответила она.
Мы потерлись еще несколько раз. Выпили бутылку водки. И она сказала:
– Мы щас поедем ко мне…
– В смысле?
– В мой город.
– В каком качестве я туда поеду?
– В качестве моего парня.
– Мы поедем к твоему мужу? Посмотреть твоих детей? Но я не люблю детей.
Она театрально возмутилась:
– Да ты что! Дети – это самое прекрасное, что есть на свете.
Это говорит мне проститутка, которая оставила двоих малолетних детей и зарабатывает «духовкой». Ну да.
– Поедем? – спросила она.
Романтика. А чё? Поехали.
– У меня там младшая сестрёнка. Мы не к мужу поедем… Мы к сестре…
Она вызвала такси. Когда мы, пьяные, выходили из гостинцы, меня взглядом провожала очкастая консьержка, которую я днем звал жениться. Как мог, я улыбнулся ей и зачем-то пожал плечами. Она опустила глаза. Только сейчас, глубокой ночью, я понял, что ее окулист пошутил над ней и подобрал ей не те очки.
Машина такси ждала нас на стоянке. Мы залезли, тронулись.
Зачем я еду в эти Кимры? Что меня там ждет? Романтика. Ёбт.
Всю дорогу мы молчали. Ехали, как мне показалось, долго. Темная ночь сгустилась над лесом и полями. От этого становилась страшновато. Я, стоит признаться, не люблю темень. Я люблю работать днем, жить днем, а ночью я люблю спать. Ну, раз уж пошла такая массовка, то хрен с ней… с темнотой… Пусть уже будет. Гуляем.
Мы въехали в Кимры. Старый провинциальный город, где много пьяниц и наркоманов. Машина повернула в частный сектор на грунтовую дорогу без уличных фонарей. Стало еще страшнее. Ёбт. В какую глушь меня завезли. И зачем я с собой взял все свои деньги? У меня в кармане было около ста тысяч. Стало еще тревожнее от этой деревянной провинции.
Мы подъехали к старому, царской постройки, бревенчатому дому, Женя вылезла из машины, побежала звонить и настойчиво стучать в двери. Я рассчитался с таксистом, вышел, сказав, чтобы тот пока не уезжал, подождал. Жутковатое местечко – похлеще моей сибирской бандитской малой родины. На стук никто не реагировал. Двери никто не открывал.
– Поехали отсюда. Таксист ждет, – громко сказал я проститутке Жене.
Но она продолжать звонить и стучать в старые двери, которые больше походили на ворота. Уж такими широкими они мне показались. Дом и вправду был постройки века девятнадцатого. Любопытно: сохранилось тут что-нибудь на чердаке с царских времен? Скорее – нет. Всё уже давно пропили.
Наконец дверь нам открыла заспанная младшая сестрёнка – невысокая, милая, с утонченными чертами лица, даже красивенькая некрашеная пьяная блондинка. Скрепя сердце, я отпустил таксиста и вошел за сёстрами в дом. Мы поднялись по скрипучей деревянной лестнице. Вошли в прокуренную квартиру. Мне разрешили не разуваться, ибо там был срач – конец всему. Сестренка оказалась пьянее пьяного. Муж ее давно уже спал. В комнате криком кричал маленький ребенок. Меня провели на кухню, где сидели два бритоголовых головореза. И я стал догадываться – зачем меня суда привезли. Головорезы сидели и пили дешевую водку. Женина сестренка хотела меня представить, выдохнула, сматерилась и спросила меня:
- Как тебя зовут?
- Николай Степанков.
Младшая сестренка закричала на бритоголовых:
– Накурили тут, уроды! Видите, человек интеллигентный… не курит. Ты же не куришь? Да? Хоро-оший.– Потом головорезам: - Откройте хоть окна, уроды. Садитесь. Как вас зовут?
- Николай, - еще раз представился я.
Я сел на лавку у стены. Сестра мило улыбнулась, нежно погладила меня по моим коротким волосам и с красивой, но пьяной улыбкой сказала:
– Ёжик такой. Хороший человек ко мне пришел.
Странно было видеть такую юную красивую девушку пьяной среди сорокалетних головорезов, которые сначала оценивающе смотрели на меня, потом налили водки и поставили передо мной полный стакан.
– Ты зачем ему в грязный налил?! – возмутилась младшая сестренка Жени. Быстро сбегала в другую комнату, принесла пустой стакан, дунула туда, поставила на стол. И один из головорезов перелил водку в этот стакан.
Мы выпили. Младшая сестренка опять погладила меня по голове и сказала:
– Хороший-хороший.
Так мой папа говорил «хороший-хороший» перед тем как всадить нож в сердце поросенку, который чувствует, зачем его прижали к забору, зачем ощупывают кожу в области сердца. Папа валил поросят двумя способами: иногда мы валили поросенка на бок, держали его за ноги, а папа или старший брат резали. А иногда папа прижимал боровка к забору, говорил: «хороший-хороший», нащупывал сердце и аккуратно колол. Я вспомнил, как из области сердца прыскает алая кровь на белый снег! Как визжит зарезанный поросенок! И как долго он еще сопротивляется смерти! Но через несколько минут она всё же приходит к нему. И он только лапкой дрыг-дрыг. И напоследок отрывает и закрывает рот. Открывает и закрывает.
– Хороший-хороший, – гладила она меня по голове.
На кухню пришла Женя. Она сказала сестре:
– Иди, успокой ребенка. Тоже мне – мамаша!
Женя была старше сестры лет на десять. Я смотрел на них, симпатичных, и думал: «Надо же! Родились они в этих Кимрах среди этих головорезов! И превратились… одна в проститутку, вторая… не пойми, в кого. Тоже, наверное, через год уйдет в проститутки». Младшая сестра вышла.
– Мы вместе ебёхаем её сестренку, – впервые заговорил один из головорезов, показывая на Женю.
– Не говори так, – возмутилась Женя.
Я почему-то подумал, что правду говорить легко и приятно. Но такая правда и открытость заставила мои брови приподняться, и я лишь громко выдохнул.
Головорез, рассказавший о том, что они ебёхают белокурую сестрёнку, представился и протянул крепкую руку над столом:
– Лёха.
Я пожал его руку, назвал свое имя.
Я также протянул руку второму. Тот молча и крепко сжал мою ладонь. Но за него ответил Лёха:
– Он тоже Лёха.
– Очень приятно, – сказал я.
Лёха выпрямил спину, обнял друга и сказал:
– Мы братья.
– Родные? – спросил я.
– По разуму.
– Супер! – неожиданно хлопнул в ладоши я. – Отличная у вас тут долушка.
Я понял, если не взять инициативу на себя, то меня убьют быстро. И чё-то так не хотелось сегодня умирать…
Лёха налил еще водки, и мы выпили. После этого они вдвоем стали показывать на Женю, как будто ее здесь не было:
– Твоя дрючка?
Я посмотрел на Женю, подумал, что даже за эти часы, которые я сижу здесь в этом прокуренном кельдыме, я заплатил. Я решил согласиться и кивнул:
– Моя.
Лёха продолжил:
– Осторожнее с этими двумя жучками. Они ведьмы. – И через несколько секунд громко рассмеялся своей шутке.
Хлопнул Женю по коленке и с улыбкой сказал:
– Шутка.
Женя куда-то ушла. И я целый час употреблял водку с Лёхами. В итоге один Лёха, который молчаливый, вырубился. А со вторым мы заказали такси и поехали к ворам. Да уж.

По ссылке глава двадцать восьмая части второй романа «В ожидании ангела» от Сергея Решетникова