Роман Двойник. Глава 5 Как ангел

Ранее глава 4 С руками и глазами, романа Сергея Решетникова Двойник

5. Как ангел

В общем, вхуярился я по самые не балуйся. Хуерга полная. Жил я раньше – в хуй не дул. И тут уж попал, так попал. Слов нету.
Я как будто хуем подавился, смотрел на него и не мог ничего ответить. Потом вновь закрыл глаза и подумал о том, в какую хуяцию меня бедного паренька занесло. Бедный, я несчастный… Дернул меня чёрт - подойти к розетке! Мог бы и просто зажать хуй между дверью и дверной коробкой, чтобы тот посинел от боли…
- Зачем меня между дверью и коробкой? Я же живое существо…
Я заорал, что было мочи:
- А-а-а-а-а!
- Тебе хуево? - спросил Хуй.
- Да, мне хуево.
Блин, друзья мои, как же мне хуево! Подвиг предлежит мне против духа блуда, война предлежит…
- Хуйня-война, - сказал он, слегка приподнялся и громко пёрнул.
Хуевый день. Видимо, от души меня хуйнуло током… Либо я сошел с ума, либо... Либо... Нет, вероятно, я сошел с ума. Скорой всего… Но ведь никаких предпосылок к этому не было. Я порвал шкурку на залупе – это раз. Один хуй её пришлось бы рвать. Я дрочу хуй – это два. Гм. Ну так… говно-вопрос. Все дрочат. Я не стыжусь этого. Так и прочие не особо заморачиваются. Пимыч вон вообще никого не стесняется, наяривает Дуньку Кулакову прилюдно. Господи… помилуй…
Вдруг Хуй поднялся на ноги, прошелся из угла в угол, остановился, вытянул правую руку вперёд и провозгласил:
- «Мастурбация» переводится с латинского, как «рука» - «manus» и «тревожить» - «turbare». Народ также пользуется названиями «онанизм» (Онан – чел такой из Ветхого Завета) и «рукоблудие». Народ это дело любит. Христиане называют «малакией» и «блудным разжжением»… Не еби мозги, Колян! Дрочить - это нормально. Дрочат все. Даже президент дрочит. На церемониях в Древнем Египте фараоны совершали публичные акты мастурбации с последующим семяизвержением в реку Нил. А шорские шаманы что творили… Ё-моё! Примеров хуева туча. Хуё-моё. Хе-хе-хе. Хи-хи-хи.
Это говорил мне Хуй, которого я ранее боготворил, которым я восхищался, с которым я один на один разговаривал, который сегодня оторвался от меня, живёт и дышит, бляха-муха! Пиздец всему! Ёбаный в рот! Ай да оказия!
Блядь! Я сейчас эту хуетень охуячу! Хуйня ты несуразная! Похуй! Я рванул на кухню. На повороте поскользнулся, ебнулся на пол, разбил бровь в кровь. Поднялся вновь, утерся и дернул дальше. На нашу маленькую шестиметровую кухню. На улице уже темным-темно. И в окне я увидел отражение своего Хуя с руками, глазами и говорящей уздечкой. Хуй стоял, растопырив в сторону руки, и улыбался во всю уздечку (frenulum praeputii). Призраки не отражаются в зеркалах… Ебануться - подумал я. Пиздец всему! Я схватил со стола столовый нож, развернулся, размахнулся, задержал дыхание и...
- Погоди, Коля, я же плоть от плоти твоей. Кость от кости. Не еби мозги, Колян. Окстись.
Сейчас в его глазах жила печаль. Откуда в его глазах печаль? Откуда у него вообще есть глаза? Е-дрит-твою-налево! Печальные глаза моего хуя…
И моя давно не фрагментированная голова, как засоренный Windows XXI века, стала дристать галлюциногенным хламом и житейским мусором. Какие только страницы жизни не открывались в моей голове. И сюжет про то, как я пихал в свою жопу неспелые бананы. Про то, как пришлый дядя Лёня просил меня шестилетнего отсосать ему пиписку, мол, в этом ничего страшного нет, «все дети сосут»… Слава Богу, этому помешал приход мамы. После этого дядя не домогался меня. Но меня это мучило, и я мучился. Перед моими глазами пролетали картинки… Про то, как однажды ночью я спал между плачущей мамой и пьяным папой, а тот, перепутав меня с ней, взял мою руку и потянул к своему эрегированному хую, отчего я малолетний пацан закричал, как порезанный.
- А-а-а-а!
Опять на помощь пришла мама. Сегодня я решил прихуячить свой хуй, у которого неожиданно выросли руки и прорезались глаза. Умные глаза - нужно сказать. Грустные даже. Откуда у хуя могут быть глаза!? Нахуя хую глаза!? Какого хуя у хуя вылезли на залупе глаза!? Залупа должна быть залупой. Синей крепкой шишкой. Хуйнуть этот Хуй под корень! Отхуячить башку! Держал я столовый нож в руках. А Хуй жалостливо так смотрел на меня.
- Перестань на меня смотреть, - попросил я.
Но тот всё зырил.
- Перестань на меня смотреть! - взмолился я.
А он всё пялился и пялился. Жалостливо так. Тоскливо. Как собака, щенят которой я собрался топить. Как стихи Есенина… Я слегка охуел. Вот вхуячился, так вхуячился!
Руки мои ослабли. Нож упал на пол.
- Иди ты нахуй, - зарядал я горючими слезами.
Сколь велико горе моё! Кручинушка моя лютая! Хуетень моя беспросветная! Что же теперь со мной будет?
- С нами... С нами будет, - с улыбкой сказал Хуй, - Ты добрый человек, Коля. Нож бросил…
Что со мной случилось – я не понимал. Но я очень старался. Видит Бог. Святый Боже, Святый крепкий, Святый бессмертный, помилуй нас…
- А что, собственно, случилось? - растягивая уздечку в широкую улыбку, многозначительно спросил Хуй, - Ничего ведь не случилось. Всё охуенно. Всё более чем охуитительно. У тебя появился друг, с которым можно поговорить. Который умеет слушать и – главное – слышать. Это очень важно, друг мой. С другом можно даже не говорить. Он всё равно тебя услышит. Нехуй слезы лить. Я с тобой. Мы вместе, братишка. Мы сила. Не хуйня-муйня. Всё только начинается. Хе-хе-хе. Хуй-на-ны. Хуй-на-на, - запел он в конце.
# # #
Бред какой-то! Я отказывался принимать эту реальность. Глюки! Всё глюки!
Я зашел в сортир, вытер обосанный деревянный стульчак, нарвал тонких газетных полос, положил под жопу и сел. Необходимо отметить исторический факт: в 80-х годах мы в Сибири жопы вытирали обычными газетами, которые выписывали в достаточном количестве. Туалетной бумаги раньше не было. И если вы пробовали хоть раз в жизни вытирать задницу газетой, то вы знаете, что она подобна наждачке. В лесу лопухом, конечно, вытирать кратно мягче, но лопух может порваться и руку запросто можно испачкать в говне. Я с раннего детства срал быстро, не любил сидеть в сортире и нюхать свой кал. Выдавив из себя большую толстую колотушку, я дернул за веревочку смыл дерьмо и потянулся за заблаговременно нарезанными газетами для сральни. Взял три листа, поднялся, собрался, было, вытирать и в очередной раз убедился... У меня всё-таки пропал хуй. Весь хуй. С яйцами. У меня не было хуя. Был чистый лобок – до самой жопы – как у девчачьей куклы.
Или… Выглядел я сейчас как ангел. Как срущий ангел. Бывает иногда от холода писёшка прячется в тело. Прячется так, что не найти. Я стал ковырять в промежности. Ни хуя, ни яиц не было. Может мне всё же сниться страшный сон? Я стал искать хуй в унитазе... Неужели я его смыл вместе с котяком дерьма? Блин, зачем я дернул за веревочку так рано? Я заплакал от горя и с усердием и злостью принялся вытирать жопу. А как же я теперь буду ссать? Да уж. Как я на людях покажусь в таком виде? Нинка же меня трогала уже за хуй. (Нинка – это моя потенциальная девушка…) Она представляла, какой он. Думаю, мы с Нинкой должны были вот-вот трахнуться где-нибудь под забором или на кладбище. Я последний раз, когда целовался с ней в подъезде, понял, что она готова мне отдаться. Только я никак не понимал, как же мне напроситься на трах. Как ей предложить секс? Пять дней назад мы с ней последний раз встречались. Она мне даже за титьку один раз дала подержаться. Классное это занятие, скажу я вам, держаться за бабскую тятьку. Мягонькая она, как... Как... Блин, как же мне сейчас быть - без хуя?
# # #
Со мной больше никто сегодня не разговаривал. И меня это устраивало.
# # #
И я ушел спать. Мне снился Пимыч, который хуйнул ножиком свой хуй и носился с ним по двору, приговаривая «хуй сосал, селёдкой пахло». Мне снился папа, который с пьяной улыбкой всучивал мне в руку свой хуй. Мама, моя добрая мама в этот момент гладила меня по голове. Дядя жрал виноград и улыбался. Брат с молчаливого согласия родителей вел на ночь в нашу с ним комнату очередную блядь. А я спал на диване в зале. Мимо меня изредка в ванную пробегала пьяная голая девка с красной от секса пилоткой. На следующую ночь после оргий брата я ложился в свою кровать и обнаруживал на простыне корку засохшей спермы. Я ревел от обиды, звал маму на помощь. Но она больше не приходила. Help! Help! Кричал я. Это была хуёвая ночь сплошных хуев. Ночь сплошных хуев.
- Доброе утро! - обратился ко мне Хуй.

Далее по ссылке шестая глава романа Двойник Поединок