Роман Двойник, глава 37 Столбы

Ранее по ссылке 36 глава романа Двойник Решетникова Подземные университеты

37. Столбы
- Прощай, - сказал я в пустоту.
Мы поднялись с охранником по лестницам, вышли из штаба оппозиции тёмным вечером. Хитро-выебанный месяц улыбался нам в небе. Лупов устроит в стране плутократию. Я чувствую его мысли.
Мы направились к машине Войновского. Сели в серебристую иномарку, тронулись, проехали двести метров. И позади нас прогремел взрыв и загорелся брошенный штаб. Главный дом в усадьбе Якова Долгорукова. Дом, который дал мне знания. Дом, в котором я умирал от жажды и от голода. Дом, откуда увезли мою любимую женщину, с которой удивительно делать «поскакушки». Дом горел. Но мне было до пизды.
Мой охранник лишь сказал:
- Перекрытия деревянные... Как спичечный коробок… рухнет быстро.
- Варвары, - сказал я равнодушно.
Успели или не успели пожарные потушить огонь, не знаю.
Мы ехали по ночной Москве. Я не был на воздухе несколько месяцев. Открыв окно, я вдыхал кислород свободы (если этот воздух можно назвать «кислородом»). Вдыхал полной грудью. И машина несла нас вперёд по ночной Москве. Кутузовский проспект, Можайка… Куда мы ехали – я не спрашивал. Я почему-то был уверен, что мы едем туда, куда нужно. Я почему-то был уверен в этом охраннике по фамилии Войновский. Подходящая фамилия для военных действий. Со всех билбордов, реклам и световых табло выпирало лицо Лупова. Я посмотрел на эту морду с другой стороны. И вдруг мне стало до безумия смешно. Я заржал, что было мочи. С билбордов, с больших экранов с первых полос газет на всю столицу показывали мой хуй. Мой хуй торчал на всех рекламах Москвы и по всей России. Мой Хуй - Президент Российской Федерации! С ума сойти! У-ха-ха! Уссачка! Ухахатывался я. Охранник не обращал на это внимания. Он просто ехал и всё. Мне очень нравилось, что он не говорит лишнего. Я тоже не люблю говорить. Поэтому мне было с ним комфортно. Иногда он неожиданно запевал себе под нос какую-то дурацкую солдатскую песню. И меня это не раздражало. Не сказать, чтобы мне было интересно, однако, его тоскливый вой меня не нервировал. С ним было комфортно ехать. Это был мой человек. Я его чувствовал всеми фибрами души, если таковая есть.
Неожиданно мы свернули с трассы. И поехали по какой-то тёмной не асфальтированной дороге. Полная луна в веснушках и пигментных пятнах, разинув рот, смотрела на нас сквозь темноту. Я так давно не видел луны. Я так охуел в своих застенках, что поймал себя на поэтических рифмах: дактилях и анапестах, хореях и ямбах, которые кружились у меня в голове. Я вдруг нашел гениальную рифму: «любовь» и «кровь». Как будто бы до меня никто ей не пользовался. Я открыл её для себя сегодня вечером. Кто подсказал мне эти рифмы? Один арап. Ко мне в камеру вместе с Яковом Долгоруким приходил арап Петра Великого. Грязный вонючий грубый негр, который пел красивые африканские песни о свободе, равенстве, братстве, о любви и о крови. Зачем мне эти песни? Зачем ямбы и хореи? Я их выбросил в окно. Времена поэзии прошли. Настали хуевые времена. Настали времена, когда за нас избрали хуевого президента. Хуевый президент сделает вашу страну хуевой. Тоталитарная демократия победит разум. Он устроит в стране извращённый цезаризм. Но я спасу страну от хуевого президента. Я обязательно спасу свою страну и верну себе свой хуй. Хуйня-война, лишь бы не революция. Для России важен эволюционный путь. Россия не выдержит еще одной революции. Первые две - в 1917-м. Вторые две - 91-й, 93-й. Всё. Хватит. Только эволюционный путь. Только мирная смена власти с последующими посадками и публичными казнями - сами знаете кого. Мне бы только вернуть мой хуй. Только бы вернуть. Всем остальным я бы дал гарантии…
За окном автомобиля проносились столбы. Столбов в России много. Каждый столб в России ждёт своего рокового часа.
Вдруг на дорогу выскочила голая женщина. Войновский нажал на тормоза, но машина летела по инерции. Он попытался вырулить, но всё было бесполезно. Женщину подбросило вверх и ударило о капот. Нас закрутило по дороге. Мёртвая женщина продолжала лежать лицом к нам. Машина наконец-то остановилась. И смотрел в её разбитое лицо и пытался понять, откуда я её знаю.
- Нина! – закричал я.
Войновский спросил:
- Кто она?
- Это моя первая любовь.
Войновский вышел из авто, скинул тело с капота, постоял какое-то время, сел обратно, завел двигатель, включил радио и мы поехали дальше.
И опять – столбы, столбы. Какое-то время я еще думал о титьках Нины. Вспомнил рассказ про депутата Гришу. Кто такой Гриша? Хуй его знает. Какой-то маленький узурпатор. И самое главное – чувство вины за Нинку преследует меня всегда. Оно не отпускает меня. Пока не отпускает.
Потом выбежал на дорогу пожилой дядя… и мы его тоже сбили. Это по иронии судьбы оказался дядя Лёня, который в детстве предлагал мне отсосать письку.
Войновский скинул очередное тело с капота.
- Откуда здесь дядя Лёня? – спросил я, когда он садился обратно.
- Судьба, - ответил тот.
- Судьба? – переспросил я.
- С прошлым нужно расстаться, - сказал Войновский, включил скорость и мы поехали вперёд.
Я почему-то чувствовал себя счастливым.

Далее по ссылке 38 глава романа Двойник Решетникова Чистый