Сергей Решетников, писатель, сценарист, драматург. Тот самый Решетников

Светло-коричневые с рыжим оттенком ботинки, Сергей Решетников

Светло-коричневые с рыжим оттенком ботинки

Светло-коричневые с рыжим оттенком ботинки

Сегодня я начал с того, что бросил пить. Снова бросил пить.
Я проснулся в пять утра, спустился в кухню, размешал две столовые ложки энтеросорбента в стакане воды, залпом выпил, поднялся в кабинет на второй этаж, полежал, помучился с похмелья. Минут десять мучился. Потом поднялся, спустился в туалет, посрал, принял контрастный душ. Выпил два стакана ледяной воды из-под крана. Поссал. Залил кипятком два куриных яйца, разбил их в кружку, выпил залпом. Куда себя деть? Пошел колоть крупные дрова на мелкие - для растопки. На улице минус десять. Холодновато, учитывая влажность и близость Волги. Мне не сразу, но удалось размельчить с десяток дровишек. Я вспотел и устал. Стал носить дрова в дом. В три ходки. Носить дрова я тоже быстро устал. Я вообще от всего устаю быстро, не смотря на генетическую выносливость и жизнеспособность.
Скинув с себя куртку, я подумал - нужно еще раз посрать. И пошел посрал еще раз. Ух ты. Да. Ладом. Ладом - это хорошо. С похмелья посрать - это самое что ни на есть полезное дело. Полезнее, чем энтеросорбент и минеральная вода. Полезнее, чем посрать с похмелья, только клизма. Но клизма - это заморочки… Можно случайно и в штаны насрать…
Подмыв жопу под душем еще разочек… Кстати, предупреждаю, если придете ко мне в гости, у меня дома никогда не бывает туалетной бумаги. Потому что я не вытираю задницу. Я моюсь каждый раз. Друзья смеются надо мной:
- А как же на работе?
Я отвечаю:
- А я всегда сру только по утрам. Только рано утром. Только утром.
- Только утром? – сомневаются некоторые.
Я просто развожу руками. Типа, да.
- Мусульманин что ли?
- Безбожник, - отвечаю я, - но сру утром. Регулярно.
Некоторым непонятно, что срать можно каждое утро. Но Бог с родителями и без того наградили меня кучей болячек… Хотя бы здесь - с точки зрения «посрать» - повезло. Блажен, кто рано поутру имеет стул без принужденья, как писал африканский классик, которого мучили запоры. Так вот - я блаженный, от слова «щастливый». Я сру с утреца. И-и-и… это… И моюсь. Подмываюсь. Да. А чо?
Идем мы однажды с тем же товарищем, который подчас посмеивается надо мной, в частности, над тем, что я после дефекации подмываю задницу. Идем мы… Вдруг… Е-тит-твою-налево! Увязалась за нами огромная овчарка в ошейнике. Немецкая или хрен ее знает какая. Чёрная с рыжим. Это какая? А? То ли бездомная, то ли сорвавшаяся с цепи. Ага. Такая… это… блин, мощная, в общем, собака… Ага.
- Видимо, сбежала, - насторожился друг, засеменил от неё быстрее. – Идём скорее, Колян.
- Ага.
Я, оглядываясь, шел за товарищем. Собака некоторое время смотрела нам вслед, как будто о чем-то думала, как будто принимала какое-то важное, сука, решение, потом надумала и двинулась за нами. Ёб-та. Вот она! Срянь господня! Я напрягся и остановился. Она пробежала мимо меня. Мой товарищ тоже жопой почуял неладное и тоже замер на месте. Овчарка приблизилась к нему и ткнулась носом в его задницу, аккурат промеж булок.
Товарищ вздрогнул, но ничего не предпринял. Почему говорю - товарищ? Потому что у меня не было друзей. Никогда. Так сложилось. И так будет всегда.
Овчарка оторвалась от задницы товарища, посмотрела на меня, улыбнулась, облизнулась и вновь нырнула носом промеж булок в зону, так сказать, шоколадного пятнышка, как будто бы там было что-то нужное или съедобное. Смешно? А нам тогда было не до смеху. Я чуть в штаны не навалил. После того как нам всё же удалось вырваться и убежать от назойливой овчарки, я остановился, перевел дух и сказал, подняв указательный палец вверх:
- Ёбаный в рот… Сука ебаная… Я! Я мою задницу… мою задницу с мылом. У меня всегда чистая жопа. Понимаешь к чему я?
Мы не смеялись. Мы говорили серьезно. Да уж.
Сегодняшним ранним утром я посрал дважды и дважды принял душ. Оба раза поочередно поливая себя, то горячей водой, то холодной. Сердце выдержало. Сердце у меня большое. Обмен веществ улучшился. И я решился. Я решил окончательно бросить пить. Снова бросить пить. Моя жизнь - это вечная борьба с алкоголем. Я это признаю. И каждый раз успешно борюсь… с переменным успехом.
Сегодня я должен победить алкоголь. Точнее – алкоголизм, зависимость. Я справлюсь. Я сильный. Да.
С чего начать? Начал я, как уже говорил, с энтеросорбента, с колки дров и с успешного сранья. Чем же подкрепить победу? Может быть пивом? Нет, конечно, нет. Крепись, Колюня… Мужик – крепись! Терпи, казак, атаманом будешь. Только не смотри на себя в зеркало. А то плохо станет.
Нужно чем-то себя занять, чтобы не было повода думать о пиве, сухом белом вине или, того хуже, о водке. Я придумал. На кредитной карте у меня было около ста тысяч рублей. Я выпил… выпил перед выходом два стаканы молока с куркумой, нашел последние чистые трусы, носки, надел джинсы, на голый торс старую кожаную куртку, черную кепку восьмиклинку, зашнурил черные ботинки, открыл дверь, выбрался на воздух, закрыл двери на два замка, дошел двадцать метров до калитки… перекрестился и-и-и… пошел в магазин… В магазин… это самое… одежды. Я решил начать новую жизни с новой, сука, одежды. С обновы. С самого последнего развода я ничего себе не покупал. Я страдал по потерянной любви, мучался, мучил себя, бухал, кутил, судился с Росреестром, тратил деньги на адвокатов, на дорогие квартиры в Москве, ездил в Иваново трахать продажных невест… А сегодня… сегодня я решил начать новую жизнь. Мне сорок два года. Я уже давно пережил Лермонтова, Есенина и многих других. И у меня еще всё спереди. Всё спереди… и в порядке. Сердце работает как мотор. Печень вроде работает… По крайней мере пока не дает о себе знать. Мне не шестнадцать, конечно. Четыре раза подряд как в студенчестве кончить уже не могу, но два раза… да… два раза справлюсь как пить дать. Без проблем. Можете мне поверить на слово. Я почти никогда не вру. Так вот. Далее… Далее часик передохну за стаканчиком белого вина, и еще два снаряда заряжу… Да-а-а. Бля-буду. Да еще каких снарядов! Дальнобойных. На четвертый снаряд она будет бегать от меня и кричать, что ничего уже сделать нельзя, что ей пора домой, что в задницу она не любит… не будет… ни за что… Ни за что!
- Я сегодня не готова!
- А я всегда готов!
Хорошо. В четвертый раз я и сам додрочу. По сути, это лучший выход, если нет рядышком подходящего анального отверстия. «Я не готова, я не готова… Не гунди! Ложись - давай! Гляди!»
Иду в магазин фирменной одежды, думаю о хорошей заднице и о том, что нынче с утра даже не подрочил. Даже не подрочил… Как же так? Забыл, сука. Дрочить с похмелья - это первая медицинская помощь. То что надо. Дрочить лучше до «посрать».
Солнышко светит мне под козырек кепки. Падает на мои толстые красные щеки. С похмелья у меня всегда рожа красная. Печень, видимо, хворает… всё-таки подает знаки… Светло. Холодно. Только голова ужасно болит. Проходя мимо вино-водочного, я ускоряю шаг, дабы во вне не проснулся двойник. Двойник. Он ужасный подлый человек. Он подлец. Сегодня двойники, как и при классиках, живы. Живы и ужасны. И творят черти что. Ой, Господи, Господи, лучше и не вспоминать… На самом деле, это они, сука - гады - едут в Иваново драть местных невест… Блядь! На самом деле это эти, сука - фашисты - тратят двести тысяч рублей на проституток и сауны. Они, эти двойники - это плохие МЫ. А мы - на самом деле - хорошие. Не каждый день, конечно… Мы даже лучше, чем мы думаем о себе.
Всё. Миновал. Вино-водочный остался позади. Впереди магазин одежды. Солнышко светит. Красота!
Я открыл двери, зашел в магазин, поздоровался. Скучающий до этого продавец зашевелился, приободрился, готов помочь. Я единственный покупатель в магазине. Это завсегда лучше. Вырежем сцену выбора. Меня обслужили как надо. Я купил синие штаны, синий пуховик, синюю куртку, черную шапку – вязанную гондонку, светло-коричневые с рыжим оттенком ботинки. Получил хорошую скидку. Рассчитался кредиткой.
- Можно я надену одежду… здесь… у вас в магазине? - Спросил я.
Продавец был безгранично щастлив, кивнул и даже подарил мне неоднозначную улыбку. Смущенный я вновь вошел в примерочную кабинку, оглядываясь, завесил штору, по-солдатски скинул куртку, кепку, джинсы, свитер. Остался в одних трусах и носках. Трусы и носки белые. Ну-у… да. Черные вчера кончились. Я быстро накинул на себя новую одёжу. Положил старую в пакет. Открыл штору и вышел. Пройдя вперед, еще раз оглянулся. Наверное, я сегодня принес магазину хорошую выручку, поэтому что продавец делал вид, что души во мне не чает… или… ХЗ. Всё. Проехали. Вдруг я ощутил резкий позыв поссать. Настолько резкий и невыносимый, что мне стало страшно. Блин, неужели у меня проблемы с предстательной железой. До дома два километра пешком. Такси на такое небольшое расстояние не поедет. А ссать хочется очень-очень. Как быстро наполнился мой мочевой пузырь. Как быстро… Я вспомнил два стакана молока, выпитых перед дорогой, и прибавил шаг. Собираюсь переходить улицу по пешеходному переходу. Я - как водитель - всегда перехожу улицу по пешеходному переходу. И ненавижу людей, бегающих под машинами, как в первых сценах старого фильма «Служебный роман». Посмотрел налево, посмотрел направо. Пошел. Вдруг прямо перед носом… прямо на зебре останавливается полицейская «десятка». Выходят двое полицейских в бронежилетах, с короткими автоматами, один из ментов отдает мне честь, скороговоркой представляется (я не запомнил ни хуя) и добавляет:
- Предъявите документы.
Я улыбаюсь:
- О-о-о, всё по уставу.
- Предъявите документы, гражданин, - повторяет мент.
Я показываю на пакет с одеждой и говорю:
- У меня нет документов. Я тут рядом живу. Это… Я… это… в магазин ходил…
Полицейский показывает на пакет и спрашивает:
- В пакете что?
- Вещи… я… это… купил в магазине… Вернее, я вот эти купил… - Показываю на пуховик, - и сразу же надел… эти… А старые… Хм… положил в пакет. Гм.
Мент открыл заднюю дверь «десятки» и указал:
- Садитесь в машину.
- Вы с ума сошли? - не удержался я. - Я иду домой…
- Вы потребляли спиртное?
(пауза)
- И что? Это что противозаконно?
- Вы пили?
- Н-н-н да. Вчера пил. Сегодня бросил. Завязал. Начал, так сказать, новую жизнь… с покупки новых вещей…
- Садись, садись, - подтолкнул он меня к двери.
Я сел и возмутился:
- Почему на «ты»?
Он захлопнул перед моим носом дверь и ехидно исправился:
- Са-ди-тесь. - И сказал напарнику - Чо за гондоны пошли?..
Водитель-мент уже сидел в машине. Тот мент, который молчал, сел на переднее пассажирское сидение. Тот мент, который задавал вопросы, который назвал меня «гондоном», сел на заднее сидение рядом со мной. Почему я их не описал? Спросите вы. Потому что они одинаковые, сука, как братья из ларца, как три толстых гнома, как будто их один и тот же отец зачал, как будто они на одних и тех же гамбургерах годами росли… Как будто их на убой откармливали… Вы не видели ментов? Достаточно описал?
- Куда едем? - Спросил я.
- Покатаемся, - сказал сидящий рядом и закурил.
- Ужас, - сморщился я.
Водитель включил скорость, тронулся и с упреком сказал:
- Лёха!
Мент выпустил дым и без удовольствия спросил:
- Ну чего?
- Покуришь потом, - буркнул водитель.
И-и-и… это… Прикиньте… Лёха послушно выбросил сигарету в окно. Да-а-а. Уважает, типа, своих коллег. Ага.
Я не удержался:
- Вы знаете, что сейчас есть штраф за выброшенный из окна автомобиля окурок?.. До пяти тысяч рублей… А вы, так сказать, при исполнении…
Лёха не нашел, что ответить, отвернулся и долго смотрел в окно. А я… а я безумно хотел ссать. Я едва держался. Мы проехали перекресток, еще один перекресток, и я спросил:
- Почему - я?
Лёха повернулся, выдохнул и почти шёпотом произнес:
- Подозреваемый, подозреваемый одет в синий пуховик, синие штаны, черную кепку, черные ботинки… - он пальцем показал на меня.
Я оглядел себя и сказал:
- Но на мне черная вязаная шапка и светло-коричневые с рыжим оттенком ботинки. Посмотрите…
- Покажи-те, что в пакете, - предложил Лёха.
Я достал из пакета черную кожаную куртку, черные джинсы, черную кепку восьмиклинку, черные ботинки…
Полицейский улыбнулся:
- Вот они - черные ботинки и черная кепка. Щас… Щас в отделении всё объяснишь… Объясни-те. Прости-те. Га-га-га. Ха-ха-ха. Га-га-га.
Охуеть! Я едва держался. Блин! Я задержал дыхание, громко выдохнул и сказал:
- Я-а-а… щас обоссусь.
- Потерпишь, - сказал Лёха.
- Только попробуй! - возмутился водитель-мент, сверкнув в зеркале злыми глазами.
Громко и невнятно забренчала, заурчала, заговорила рация... По ней что-то передавали…
Я ничего не слышал. Я уже ничего не мог слышать. В голову мне ударила она… моча.
- Отпускай его, - сказал, выключив рацию, Лёха.
- Поймали? - спросил водитель-мент, останавливая машину на неизвестной мне улице.
- Поймали.
Машина останавливалась. А я… я… блин… Я не выдержал. У меня из кранчика, сука, во всю лилось. И мне было не жалко их конченную ржавую «десятку». Мне вдруг стало жаль своих новых синих брюк и… и новые светло-коричневые с рыжим оттенком ботинки. Ё-ё-ёбтвою-мать! Блядский род! Что за жизнь!? Сука!
Машина остановилась. Лёха повернулся ко мне, увидел, что я обоссался, озверел и закричал:
- Ты чо, блядь!?
- Давайте… это… по уставу. На «вы», - спокойно сказал я, открывая двери и выходя из машины.
- Пока! - Захлопнул я дверь.
Моча всё еще лилась из меня… Водитель выскочил из-за руля на улицу, заглянул в салон на второй ряд сидений, увидел огромную лужу и заорал пуще прежнего:
- Су-у-ука! Замучаю!
Я спокойно пошел вперед, обернулся, показал ему «фак ю» и пошел дальше по тротуару.
Из салона вышел полицейский Лёха, посмотрел на лужу, развел руками и сказал водителю:
- А чо… чо мы можем сделать, Серёга? Поехали уже в отделение. Там это… подозреваемый… дает показания…
Когда Лёха садился в машину, водитель Серёга закричал:
- Он же, сука, тебе говорил - светло-коричневые… с рыжим оттенком, блядь, ботинки!.. Блядь! Он же тебе… говорил…
Тот мент, который сидел на пассажирском сидении рядом с Серёгой, покатывался от смеха.
Серёга-водитель, не меняясь в лице, сказал ему:
- Смотри не обоссы мне еще и переднее сидение! Ржешь как конь! Уроды, блядь!
Серёга включил первую скорость и резко повернулся к Лёхе:
- Блядь, сука, он же говорил… он же говорил, ссать хочу… Он же показывал тебе рыжие ботинки… Он, сука, обоссал мне машину…
Лёха, прикусив губу, возмутился:
- Ну и чо!? Ведь у него и черные ботинки были… были в пакете… лежали… Да… Я думал, мы поймали преступника… Чо ты завелся!? Поехали уже. Все мозги мне выебал! Подозреваемый в отделении…
Машина тронулась. Они проехали мимо меня. И я больше их не слышал. Метров через триста ментовская «Десятка» скрылась за поворотом. И я ее больше не видел. Я включил навигатор, чтобы сориентироваться, где я. Далековато от дома. Такси не взывать. Я ведь, сука, обоссался. Я обоссал свою обнову. Ебать-копать! И-биться-сердце-перестало… Я нассал… нассал в новые светло-коричневые с рыжим оттенком ботинки за восемь тысяч рублей! Что случилось с моим мочевым пузырем? Блин, не вовремя… не вовремя я, сука, бросил пить! Сидел бы сейчас дома, дрочил свою женилку. Пил бы пиво. Срал бы в третий раз. Писал бы всякую хрень в ватцап. Носил бы кожаную куртку, джинсы, кепку восьмиклинку… Нет, блин, придумал начинать новую жизнь с обновы! Да уж.
Через километр по дороге мне попался вино-водочный… На мою беду двойник опять победил хорошего человека. Хорошо хоть на сей раз я не уехал в Иваново - город продажных невест. Хорошо хоть так. Однако, об Иваново будет другой охуенный рассказ.

С уважением, Николай Степанков.

Решетников

  • 16.03.2018
Возврат к списку