Мой Томск, Сергей Решетников

Я уже неделю не работаю. Сижу дома, наслаждаюсь, читаю Бабеля, Маркеса, рассказы Чехова, публицистику Лескова, историю города Томска. Жизнь моя, прямо скажем, как у настоящего патриция – завтрак в кафе, до обеда кинотеатр или просто прогулка по городу – по Почтамской улице (ныне проспект Ленина) до камня Скорби, памятнику жертвам большевистских репрессий, по Новособорной площади (где коммунисты разрушили в 30-х Троицкий кафедральный собор) до Губернаторского дома, после обеда музеи или магазины, вечером хорошая книга, ночью удовлетворительный или отличный секс… И спокойствие у меня на душе такое, что люди на улицах кажутся мне милыми, что продавцы в магазинах, как никогда, вежливы, что улыбка моя широкая не сходит с лица. И мне кажется, что я люблю этот сибирский мир, построенных на костях многих тысяч отправленных на поселение, в ссылку и двадцати тысяч репрессированных Томичей. Как мало человеку нужно для счастья – лишь распрощаться с прошлым, и капельку надежды. И не надо мне говорить о рациональности. Я устал от этого слова. И Бог не любит этого слова…

Томские музеи я, надо сказать, посещаю из приличия. Честь отдаю таким образом. Пять лет жил, в музеях здешних не разу не бывал. Некогда было – бизнес, беготня, суета.

Посетил вчера музей на Воскресенской горе – откуда начинался Томск, с маленькой деревянной крепости, куда приехали несколько сотен русских казаков – авантюристов. Местные князьки, главы небольших племен томских татар, прослышав про победоносные сражения русских с ханом Кучумом, двинулись с челобитной в далекую Москву. Борис Годунов принял томских татар в русское подданство и в 1604 году велел на реке Томи поставить город. Русские казаки выстроили к сентябрю Томскую крепость, которая стала главным опорным пунктом продвижения русских в глубь Сибири. Отсюда томские служилые люди уходили в военные походы, «проведывали» новые земли, облагали сибирское население ясаком, собирали дань мехами, в общем, чувствовали себя настоящими хозяевами. Кочевники то и дело нападали на Томск, желая уничтожить его. Но наши пришли с серьезными намерениями и ни пяди земли не отдали.

Понемногу город стал разрастаться. Строили церкви, монастыри. Крестили нехристей. Недалеко от современной Соляной площади хоронили сосланных в Томск пленных шведов, участников Северной войны. Каких чужеземцев только не хоронили здесь! Что характерно, в Томск после различных войн, революций ссылались шведы, немцы, поляки, французы, сюда ехали репрессированные староверы, декабристы, отодвинутые от престола особы царских кровей. Абрам Ганнибал, прадед Пушкина, в декабре 1729 года был доставлен в Томск под конвоем. Радищев Александр Николаевич бывал тут по пути в ссылку.

В июле 1819 года обратили внимание на богатство природных ресурсов, в Томск прибыл граф Сперанский, сибирский генерал-губернатор. Томская губерния могла бы стать одним из лучших мест в стране, «но худое управление сделало из нее вертеп разбойников» - отметил он. Сперанский обнаружил в Томске множество злоупотреблений и пришел к такому выводу: «Если бы в Тобольске я отдал всех под суд… то здесь оставалось бы всех повесить». Корни нашей восточной бюрократии и казнокрадства глубоко-глубоко.

Два года с 1817 по 1819 здесь мостил улицы и строил мосты Гавриил Батеньков, позже участвовавший в разработке плана восстания 14 декабря 1825 года. 28 декабря 1825 года арестован и приговорен к 20 годам каторги, которую отбывал на Аландских островах, а затем в одиночной камере Петропавловской крепости. В 1846 году Батеньков был сослан в Томск. На Степановке декабрист выстроил себе дом, назвал его соломенных хутором и жил в нем летние месяцы. В Томске он работал над воспоминаниями, занимался переводами, поддерживал дружеские связи и вел обширную переписку с декабристами, друзьями и знакомыми в Сибири и Европейской России. По амнистии, последовавшей после смерти Николая 1, Батеньков был освобожден и уехал из Томска 11 сентября 1856 года.

Отбывал поселение здесь известный анархист Бакунин. С 1857 года. Михаил Александрович общался здесь с разными людьми – губернатором Озерским, золотопромышленником Асташевым (хозяином дома, где сейчас находится краеведческий музей), ссыльным петрашевцем Толем. Здесь Бакунин выгодно женился на дочери золотопромышленника Квятковского. Летом 1861 покинул Томск, совершил побег через Японию в Америку, откуда перебрался в Европу и вновь занялся революционной деятельностью.

Проживал здесь в маленькой келье старец Федор Кузьмич, которого народная молва называла не кем иным, как ушедшим от мирской суеты Александром 1. По портретам император и старец очень даже похожи.

Нужно заметить, что фактура в томских музеях очень скудная: два-три бердыша, пара пищалей, одежда стрельцов, домашняя утварь, макеты, картины и фотографии-фотографии… Музей на Воскресенской горе хорош тем, что с пожарной каланчи можно оглядеть весь город. Когда туда заберешься, становится понятно, почему казаки построили крепость на этом месте. Обзор хороший и обороняться легко, не подступиться. Одной сотней можно отбиваться от пятисот человек. А если еще имеешь десять пищалей, которые на кочевников наводят больше страху, чем ущерба, то крепость почти неприступна.

Всё тут хорошо: и земля плодородная, и воды много, только лето очень короткое. А от дождливой депрессии, как от комаров, избавиться очень сложно. Спасаюсь я только капелькой временной свободы, когда не нужно к 8 утра ехать на работу, когда остаток крепостного права – трудовая книжка лежит на комоде дома, когда занимаешься тем, что любишь, вернее – ни чем не занимаешься. Температура на улице всего плюс 15, но я счастлив. Потому что скоро уеду отсюда. Уеду навсегда.

2006 год