Роман Двойник, глава 48 Генерал Тарасов

Ранее по ссылке 47 глава романа Двойник Решетникова Лупов вор!

48. Генерал Тарасов
Но меня освободили. Посадили в какой-то фургон.
Куда меня везли, я не понимал. Но я ни о чём не спрашивал. На против меня сидели десантники с автоматами. Машина остановилась. Мне завязали глаза. Послышался шум мощного двигателя. Вероятно, БМД.
- Выходи.
Меня вели по коридорам. Мы остановились.
Мне развязали глаза.
Огромное грязное помещение, нетронутое с царских времён. Такое ощущение, что оно было нетронуто в 1917-м. До него не было дела в советские времена. О нём не вспоминали в 90-е и нулевые. Передо мной стояли пять старших офицеров. Никого из них я не знал. Их суровые лица не предвещали ничего хорошего. Нужно сказать, что группы офицеров никогда не предвещают ничего хорошего. Мои глаза еще привыкали к свету, когда в помещение вошел огромный двухметровый генерал.
О чём я думал? Я думал о том, что времена меняются. Что армия восстала против Лупова. Что генералы поняли, кто управляет нашей страной. Меня откровенно радовали такие перспективы развития событий. Я понимал, что армия теперь с народом. Я человек простой. Я солдат. Я часть этого народа. У меня только хуй отняли. И я наивный грешным делом подумал, что генералы решили, чтобы я сам возглавил протестное движение, чтобы я командовал армией или... Или… Чтобы я, в конце концов, вместо моего Хуя Лупова стал президентом России. А почему и нет? Я могу. Запросто. А что? Лупов может, а я нет? Я, как ни странно, думал именно об этом. Я смотрел на этого сурового генерала и думал о хорошем. Ну не может же быть всё в моей жизни так хуево. Сплошная чёрная полоса.
- Наконец-то пришло моё время, - неожиданно для себя вслух сказал я и зачем-то улыбнулся.
Генерал Тарасов удивился моим словам, отрыгнул, видимо, после смачного обеда и сел в кресло. Офицеры, как прежде, неподвижно стояли. Я закрыл глаза. Стал думать над тем, что же я с перепугу такое брякнул. Нужно отметить, что непрерывные посадки и неволя негативно сказываются на моей психике. Я совсем перестал понимать людей. Из меня неожиданно стали вылетать слова, которые я не хотел произносить. Я стал разговаривать сам с собой. Я человек, который всегда говорил мало, стал болтать сам с собой. Что это? Почему? Неволя слегка затормозило моё развитие. Но я исправлюсь. Я непременно исправлюсь. И я почуял что-то неладное. В жопе так кисло-кисло стало. Так ксило, что даже захотелось в туалет по большому.
- Извините, - вновь неожиданно для генерала сказал я.
Зачем!? Блядь!? Зачем ты оправдываешься? Ну сказал и сказал. Вылетело слово – хуй с ним.
- Хуй с ним, - опять выскочило из меня.
Я испугался и закрыл свой рот ладонью. И какать очень хочется.
Генерал поднялся с кресла, подошел ко мне.
У меня высокий рост. А этот генерал Тарасов, хуем подпоясан, ПСМ в кобуре… Бля! Мама дорогая! Генерал был совсем какой-то огромный. Он секунд двадцать смотрел сверху вниз мне в глаза. Потом схватил меня за пах и заорал командным голосом:
- Говори, где твой хуй!?
Я поначалу изобразил, что мне больно, а потом засмеялся.
- Говори, кто ты такой!? Ты транссексуал!?
- Никак нет! – ответил я, сквозь смех.
- Фамилия, звание, часть!
- Шмелёв, рядовой 2-й мотострелковой роты 1-го батальона 131-й майкопской бригады!
Я смеялся. А потом горько заплакал оттого, что никому в этой жизни, в этой стране, в этом мире я не нужен. Им нужен только твой Хуй, который стал президентом великой страны. Я не нужен ни власти, ни оппозиции, никому. Когда вылетаешь из системы, из обоймы, из касты, из анального отверстия политической матрицы, ты становишься не нужен никому. Человек на человеке, из человека создает систему. Но если ты просто хочешь вернуть свой Хуй… Это не укладывает ни в какие рамки. Этого никто из живых понять не хочет.
- Ты что обосрался что ли? – спросил генерал.
Я кивнул в ответ.
- Говори! – крикнул генерал.
- Лупов – мой хуй, - сквозь слёзы сказал я, зная, что мне опять никто не поверит.
- Расстрелять! – тихо сказал генерал.
«Это правильно» - подумал я. Давно пора. Зачем меня держать в темницах? Просто взять и расстрелять. Мне нужно было тогда на вокзале в Грозном напроситься на пулю. Ведь это так просто. Поймать три пули в своё тело. Поставить троеточие из пуль. И всё. И пиздарики. Я перестал плакать. Мне стало похую.
В помещение вбежали десантники, схватили меня под руки и вывели наружу.
Если они меня убьют, то Лупов сдохнет тут же. Хорошая логика. А мне что от этого? Даже если я погибну, умрёт Лупов. Закончится его фальшивая эпоха. Хуй с ним! Пускай расстреливают. Хорошо то, что это сделают солдаты. От солдатской пули умирать приятно.
Десантники вывели меня наружу и передали двум людям в чёрном. Чёрные бородатые толстые мясники говорили не по-русски. Ну что ж? Похуй. Пусть меня расстреливают арабы или таджики. Да хоть индейцы Северной Америки, хоть чукчи. Похуй! Давайте! Стреляйте уже!
 Они поставили меня к старинному забору. По нему полз маленький паучок, который тоже хотел жить. Все хотят жить. И я хочу жить. Однако, лучше будет, если я умру. Ибо смысла не вижу…
Он разговаривали о чём-то друг с другом. Я развернулся к ним лицом.
Они единовременно взмахнули руками и передернули затворы автоматов.
Вдруг шум мотора. Над нами появился вертолёт. Пулемётная очередь. Два чёрных палача падают насмерть – сраженные пулями.
С вертолета по веревкам спускаются солдаты, связывают меня и вертолёт уносит нас в небо.
Не время, значит. Пока еще не пиздарики. Хуй забей, Шмелёв. Смирись уже.

Далее по ссылке 49 глава романа Двойник Брат