Глава двадцать первая части второй романа «В ожидании ангела», Сергей Решетников

По ссылке глава двадцатая части второй романа «В ожидании ангела» от Сергея Решетникова

Мы с Моим Солнцем тогда еще жили в собственной квартире на Арбате, когда с курорта приехала она – Девочка Моя со своим новым наездником. Когда у нее появился обеспеченный наездник, я очень обрадовался. Теоретически с меня будут меньше тянуть и требовать денег. И всё-таки когда-то должна она – Моя Девочка - стать счастливой! Зачем тянуть на себя одеяло возможных «проклятий»? Ну, нету меня уже рядом. Нету главного твоего проклятия. Дочка? Ну, я ведь помогаю по мере возможности. Сейчас уже стал больше денег отправлять. Наездник купил тебе машину. Ну, не я же это должен делать? Ну, не было у меня тогда денег на машину… Не всё так просто. Я же не ворую.
Я знал о новом хахале. Прочитал о нем в Рунете. Мэр маленького сибирского города, чувак с большим семейным стажем, несколькими женами и кучей детей. Не знаю… Как уж дочка моя там приживется? Посмотрим. Главное, чтобы Девочка Моя была счастлива и обеспечена. Я всегда почему-то боялся, что она станет проституткой. Был у меня какой-то скрытый страх перед этим. Не знаю – почему.
Так вот. Солнце Мое с горем пополам отпустила меня на встречу с Девочкой Моей. Я взял деньги, которые должен быть передать для своей дочки, ушел.
Договорились встретиться на Арбате. У Макдональдса. Я знаю Арбат хорошо – до закоулочков – и вышел заблаговременно. Встал в арке у дома номер 40, стою, жду, смотрю. Думаю: «Узнаю я ее или не узнаю?» Годы ведь прошли. Люди меняются. Я, например, стал лысеть по принципу «а-ля Николай Угодник». Люди идут потоком по Арбату: славяне, немцы, китайцы… Балакают каждый на своем языке. У дверей магазинов стоят негры в шапках-ушанках, заманивают гуляющих и праздношатающихся. Сам я больше люблю тихие арбатские переулки. Пречистенский, Староконюшенный, Большой Афанасьевский, конечно, Сивцев Вражек… Они были тише и откровеннее даже тогда, когда парковка была свободной, и машины были натыканы в два ряда по всему району. В конце концов – самый настоящий Старый Арбат в этих переулках.
И вот она идет – Девочка Моя! Вот я ее и узнал. Она шла высокая, как прежде, статная, в больших солнцезащитных очках. А рядом с ней маленький сальный, видимо, мэр. Ну да – посмотрел я на них издалека. Сразу понятно, кто есть кто и кто платит за соску, в качестве которой выступала Моя Девочка. Они меня не увидели. Да и не узнали бы они меня в толпе. Для Арбата я одевался неприметно: серые треники, дешевая футболка, кеды. Я медленно пошел за ними. Они стали подходить к Макдональдсу. Наездник что-то ей сказал и стал отдаляться от нее. А та пошла вперед. Он почти поравнялся со мной и вдруг начал нервничать, метаться, искать себе укромное место, выдавать себя, хотя он уже давно себя выдал, еще у Окуджавы… Он искал, где бы укрыться, чтобы я его не увидел. Он-то меня знать не знает. Он ждет, что я подойду к Макдаку. А я стою прямо рядом с ним, смотрю на него с улыбкой. Девочка Моя встала у Макдональдса и стоит, огладывается по сторонам, ждет, значит, меня. Но меня также не видит. А мэр всё мечется от новодела музея-квартиры Пушкина до не самых удачных в Москве бронзовых фигур Александра Сергеича и Натальи Гончаровой, добегая до пересечения Арбата с Троилинским переулком и быстро возвращаясь назад. Почему-то очень уж он хотел на меня посмотреть. Либо боялся за свою новую пассию, которая уж точно была ему толстому рыхлому не пара. Но деньги в нашей жизни – главное понятие. Деньги решают всё. Деньги решают - быть тебе министром или депутатом, иметь тебе пять любовниц или Дуньку Кулакову. Я некоторое время постоял у дома Хитрово, полюбовался, как мечется спонсор, обошел Арбат через арку по Карманицкому переулку, остановился на пересечении с Троилинским, позвонил Моей Девочке и сказал, куда ей идти. Я встретил ее в Карманицком и быстро повел на Спасопесковскую площадку, где Пушкинский «кружок», пока мэр бегал по Арбату от дома к дому, потеряв из вида свою пассию. Нет, ребята, на Арбате меня не провести. Я – приемный сын Арбата.
Мы дошли до мастерских «Союзмультфильма», до церкви Спаса-на-Песках, и я спросил:
– Зачем ты его с собой притащила?
Она помолчала и перешла в нападение:
– Так! Ты что, меня отчитывать пришел?
– Ну да… Хотя… без разницы… – огляделся я вокруг и спросил: – Как дочка?
– Учится нормально. Ходит в художественную школу. Очень много рисует. Хвалят ее. Говорят – талант.
– Молодец, – сказал я.
Она замолчала. Я вынул из кармана деньги и дал ей. Она молча взяла, положила в сумочку.
Я махнул рукой:
– Пошли. Я выведу тебя на Арбат.
По дороге я рассказал, что в церкви по левую руку от нас в советское время делали кукол для великих мультфильмов: Чебурашку, Крокодила Гену и прочих. Через арку я вывел ее на Арбат. Мы чуть прошли вперед. Издалека я увидел спину мэра. Тот, как прежде, суетился, не находил себе места. Я показал рукой и сказал:
– Вон твой суженый мечется. Потерял тебя, наверно. Пока. Не поминай лихом.
И я быстро скрылся в одной из арок. Вышел на Сивцев Вражек, остановился у дома, где Лев Николаевич Толстой писал «Войну и мир», и расплакался. Наверное, я ее тоже люблю. Мою маленькую девочку. Всех люблю и никого не могу сделать счастливым. Что за жизнь? Блядский род.

По ссылке глава двадцать вторая части второй романа «В ожидании ангела» от Сергея Решетникова